Приморские партизаны бандиты или герои?

«Вся ваша империя стоит на алкоголизме, лжи и трусости», – из последнего обращения «приморских партизан»

В Приморском крае продолжается суд над оставшимися в живых “приморскими партизанами”. Присяжные, с особой тщательностью подобранные для этого дела, на последнем судебном заседании признали “приморских партизан” организованной преступной группой.

Это, пожалуй, ключевой момент всех следственных и судебных действий в отношении группы молодых людей, взявших в руки оружие, чтобы прекратить милицейский беспредел в своем крае.

Признали бандой, значит все участники получат максимальные сроки. Главарем преступной группы признан признан Александр Ковтун.

На прошедших судебных заседаниях подсудимых признали виновными в убийствах милиционеров и наркоторговцев, ограблениях, разбое и других преступлениях.

Помимо лидера группировки Александра Ковтуна, на скамью подсудимых попали Роман Савченко, Максим Кириллов, Владимир Илютиков, Алексей Никитин и брат Ковтуна Вадим. Двое других участников охоты на милиционеров и наркоторговцев Андрей Сухорада и Александр Сладких, были обнаружены застреленными после штурма квартиры в Уссурийске. Сразу после штурма было объявлено, что оба парня застрелились. Так ли это на самом деле или они были застрелены, ни следствие, ни суд выяснять не стали.

“Партизаны” признают свою вину относительно ряда не тяжких преступлений.

Следствие установило, что группа молодых парней, организовалась и вооружилась в 2009 году с целью нападения на сотрудников правоохранительных органов Приморского Края. Летом 2010 года партизаны убили двух милиционеров, одного из которых зарезали во время дежурства в местном отделении милиции. По рассказам самих партизан они ворвались ночью в отделение милиции, капитан милиции несший службу в ту ночь был сильно пьян, они повалили его на пол и нанесли несколько ударов ножами. В сейфе, который они вскрыли, кроме запасов водки ничего не было, а добычей нападавших стали милицейские рации и униформа.

Вот, что рассказали об этом сами участники нападений:

” Евсюковская банда (имеется ввиду местная милиция) — это глупые ограниченные люди. Вот лежит удостоверение одного. Он был зарезан, будучи дежурным в отделе… Он был зарезан в отделе… А также мы расстреляли патруль ДПС в Яковлевском районе… Также мы сожгли отдел в селе Варфоломеевка… Офицер был убит в затылок, а перед этим избит”.

В отношении российской власти партизаны сказали следующее:

“Все что вы можете, это терроризировать свой народ, беззащитный и безропотный, который привык к унижениям, и ваша могучая так называемая империя, Российская Федерация, стоит целиком на алкоголизме, рабстве и трусости. Однажды она рухнет, и вы вместе с ней свалитесь в бездну. Вы можете обманывать этих простолюдинов, которые по рабской сущности не могут разгадать вашу ложь, но вы не обманете Всевышнего, потому что он видит все, и ответ будет каждый держать… Ответ вы понесете за ваши действия, злодеяния, и когда-то настанет тот момент, когда не только шесть молодых парней, найдутся еще мужчины, которые возьмут в руки оружие, перестанут терпеть эти унижения, возьмут оружие, и будут делать это благое дело, чтобы для всего народа было лучше жить…”

Когда губернские власти поняли, что милиционеров убивает одна и та же группировка, в Уссурийск, чтобы выследить и обезвредить “банду”, было направлено около 300 специально подготовленных бойцов с собаками и несколько вертолетов.

Партизаны какое то время скрывались в тайге, а затем, возможно когда запасы еды закончились, они тайком пробрались в одну из заброшенных квартир в Уссурийске, где их то ли выследили, то ли предали те кому они доверяли.

Одному из участников группировки, Алексею Никитину, в 2012 году удалось передать на свободу письмо, в котором он рассказал о пытках и издевательствах в тюрьме и объяснил, что партизаны боролись против милиционеров-наркоторговцев и прогнившей власти коррупционеров.

– Алексей, расскажи, что там происходит у тебя…

– С 2007 года пошло всё это вот от сотрудников милиции. Они занимались непосредственно наркобизнесом, вырубкой леса, продажей наркотиков. Конопли, изготовлением мака. Мы им мешали, потом начали их плантации конопли сжигать, то есть конкретно мешать их бизнесу. Потом уже, в 2009 году, начали завозить героин в Кировский район, это непосредственно все сотрудники Кировской милиции. Фамилии: Лекарев Валерий, Соболев Евгений, Храпов, Черешов… Прокурор крышевал, прокурор Лавкин (или Лапкин – неразборчиво), это следственный комитет при прокуратуре по городу Лесозаводску. Кировский район, это курортная зона и плюс Лесозаводск и Лесозаводский район, вот там эта банда курировала это всё дело, и плюс наркоконтроль города Лесозаводска, это всё в одном… И плюс их рабочие, это такие же молодые парни, как мы. Они занимались выращиванием, культивировали её, всё такое, и продавали, а милиция крышевала и помогала – перевозку делала в город Владивосток, занимались уже наркобизнесом. У простых оперативников дома стоимостью 20 миллионов рублей, шикарные кортежи автомобилей самых навороченных…
– А вы стали выступать открыто?
– Да, мы начали препятствовать, к нам начали обращаться жители Кировского посёлка, женщины, у которых дети приходили домой или обкуренные химкой этой, или обдолбленные героином. Когда в 2009 году поступил героин от сотрудников милиции, когда начали продавать – вот эти, у нас по делу которые идут, четыре трупа, – непосредственно они продавали детям героин от сотрудников милиции. У нас имелись видеозаписи, которые доказывали их вину, милиция приезжала к ним, прямо на видеокамеру было заснято, как они мешки с коноплёй им передавали, как передача осуществлялась наркотиков, то есть это всё было. Когда у нас забрали компьютеры, это всё куда-то исчезло…
– Компьютеры забирали, когда обыск был, когда вас уже задержали?
– Да, когда обыск был, они зачистили всё. Не знаю, можно где-нибудь забрать наши компьютеры, тогда можно найти компромат на сотрудников милиции. Непосредственно в деревне Марьяновка находится огромный терем начальника Кировской милиции, стоимостью 30 миллионов рублей, вокруг этого дома квадроциклы всякие, а вокруг деревни растут плантации конопли, гектары, по всему Кировскому району. Тут в деревню только въедешь, сразу окружат на джипах, на кроссовых мотоциклах, с рациями, и скажут: «ты чего сюда приехал?». Все отлажено у них, по всему району гектарами растут плантации, а сейчас уже и героин пошел…
Местные жители запуганы, они пишут на прокуратуру, на Кировский отдел милиции, а заявления никуда не уходят. Вообще никуда. Даже не принимаются. Если сделать опрос жителей Кировского, там просто даже не примут заявлений, они всё расскажут, как оно происходит. Приходишь с заявлением, его или при тебе рвут, или ты его просто съедаешь, или просто тебя посылают куда подальше…
– ФСБ имеет к этому какое-то отношение?
– ФСБ-шники, это люди, которые уже при должностях каких-то, которые не смогут сказать «иди подальше с заявлением» – тогда берут заявление и отказ пишут, а ФСБ-шник, который там находится в Кировском районе, который следит за Кировским районом – у него жена Игнатенко, которая там по делам несовершеннолетних – он так же всё это покрывает. Он с ними в одном деле. Там до того всё отлажено… Нераскрытые убийства, их там более десяти, их никто не раскрывает, о них уже забыли, их выгодно не раскрывать, потому что это все там, кто приехал – из бандитов, из мирных граждан, я не знаю, но это дело сотрудников органов власти. Им невыгодно было, что эти люди приехали в посёлок Кировский, и их просто устранили, и всё, а теперь дела до сих пор висят там не раскрытые. Так же было в 2009 году убийство Новосёлова, его расстреляли возле подъезда. Он вышел из тюрьмы – до этого занимался наркобизнесом – вышел и опять начал себе возвращать бизнес, его взяли и расстреляли около дома. Много таких смертей у нас. Кого избили в милиции, избитого – в канаву, и всё, он умер, только это ничего не раскрыто. Вот у Савченко, который сидит, один из «партизан», у него брата забили до смерти в милиции, он умер там.
– А тебя прессовали там, задерживали?
– Меня вообще там на протяжении, не знаю, пяти лет убивали в этой милиции Кировской… Дехан (Плехан, Плеханов?- неразб) Олег, приезжал такой, начальник милиции Дальнереченска, он тоже там крутится. Когда всё это происходило, 29 июля 2010 года я явился сам в прокуратуру Кировского района с заявлением непосредственно обо всём этом, заявление содержало текст – чем занимаются сотрудники правоохранительных органов, то есть донести всё до власти. Мне сказали: «подожди секунду, ну там, минут 20, сейчас приедут сотрудники города Уссурийска для более тщательного опроса». Я пришёл туда в прокуратуру, у меня есть много свидетелей, приехали сотрудники ОРЧ-4, надели мне без разговоров наручники, увезли, три дня меня никто не мог найти, я три дня ночевал в отделе ОРЧ-4. Ещё до этого, когда всех искали, меня задерживали, избивали, Олег вот этот вот избивал, после этого в больнице лежал… Писал неоднократно, всё это возвращается в Кировский отдел милиции, оттуда идёт отказ в возбуждении уголовного дела …
– Тебя пытали, когда задерживали?
– Они меня вообще избивали конкретно. Вот когда меня сюда привезли во Владивосток – 29 июля 2010 года, когда я пришёл в прокуратуру Кировского района чтобы подать заявление, меня оттуда в три часа дня забрали ОРЧ-шники – привезли сюда во Владивосток, по дороге избивали, в Уссурийск ещё завезли на часик, избили конкретно, а когда сюда привезли, подняли на 9 этаж на Карбышева 4, на 9 этаже в кабинете… Зафиксировали наручниками, и всё, после этого надевали пакет на голову, я курил тряпку через противогаз, то есть мне надели противогаз, в шланг напихали тряпки, подожгли. Я астматик, я ни разу в жизни не курил, и меня вот этой тряпкой пытали, я этой тряпкой дышал на протяжении трёх дней…
Я все фамилии, всё знаю. Это были непосредственно ОРЧ-шники: Шашков Сергей, Резников Максим – это два ОРЧ-шника города Уссурийска, потом города Владивостока: Кудашов Алексей, это Незавитин – Евгений или Сергей его зовут, потом Шулуканов (Силиканов? – неразб), его звать как меня. Непосредственно Кудашов там самый такой, который конкретно убивает. Если ты не соглашаешься с их позицией обвинения, которую они тебе заставляют подписать, ты им говоришь, рассказываешь: вот так вот сотрудники Кировского района делали, а они говорят: ты нам не неси тюрю давай, вот так подпишешь, так и будет. Типа нам невыгодна позиция, чтобы мы говорили о правоохранительных органах плохо… Они били, избивали, пытали, на шпагат меня сажали – разорвали мышцы на ногах. Меня там просто убивали три дня. Просто убивали… Чтобы я подписал то, что им выгодно.
– А дату помнишь?
– Это было 29 июля 2010 года, когда меня забрали в Кировске, и вот 29, 30 и 31 июля я находился в ОРЧ-4, ночевал там на полу, пристёгнутый к батарее. У меня было только три часа отдыха, то есть я мог поваляться, отойти от ударов, от мешка на голове, от тока, от этого всего, всего три часа было… После продолжались опять пытки. Всю ночь я орал там. Меня ставили на окно на колени, говорили: ты сейчас улетишь, как и все остальные, кто отсюда падали, и мы спишем… И твоя жена, мы ей тоже накидаем – а она на тот момент беременна была – мы ей тоже накидаем, и она всю жизнь будет винить тебя.
– А кто конкретно это говорил?
– Кудашов Алексей говорил. Кудашов. Он сотрудник ОРЧ-4 города Владивостока. Непосредственно во всём этом участвовал ещё Гривня (Гривный? – неразб), он находится – следственный комитет города Владивостока. Он знает обо все этих пытках. Также там есть ещё такой Миляев – начальник ОРЧ-4, который, когда мы активно начали писать жалобы, заявления на них, что нас избивают, убивают, – они привозят нас в ОРЧ-4, дают нам наши же жалобы, которые мы из СИЗО отправляли, и говорят: с чем ты будешь их есть, с майонезом или кетчупом?
Я пытался вызвать врачей, мне не давали. Моя мама стояла под окнами сутками. Они предоставили своего адвоката, который не объяснял мне ничего – ни прав, ничего, он пришёл, ему говорят: подпиши, он где-то расписался и ушёл, я его знать не знаю, он у меня побыл три дня… А у меня уже был мой адвокат, нанятый моими родителями, то есть мой адвокат настоящий стоял под окнами, его не пускали. А на данный момент сейчас в деле имеется запись, как меня задерживали. Я живу в Кировке, а задержан во Владивостоке в тапочках и шортах, в отделе ОРЧ-4, в три часа ночи! Типа я сам пришёл туда и 31 числа задержан был, это как вообще понимать? Мне при свидетелях молча надели наручники и увезли, в Кировке 29 числа, а я задержан якобы 31 числа в отделе ОРЧ-4 на 9 этаже!
– То, в чем вас обвиняют, ваши действия – были направлены против бандитов в погонах, которые торговали наркотиками?
– Да, а теперь… Мы писали на них, что они наркотиками занимаются, доказательства предоставляли, теперь они вот это всё делают на нас – типа мы бандиты, типа мы наркотиками занимались. Ни разу никто не курил и не пил, спросите любого в Кировке, к нам все положительно относятся. Там у нас спортклуб был, «Патриот», в котором мы тренировались, его закрыли, чтобы не было спортсменов больше в Кировке, чтобы лучше наркоту скупал народ. Мы против наркотиков, а теперь из нас делают наркоманов, теперь на нас всё это льют, Аврора Римская (старший помощник руководителя следственного управления Следственного комитета при прокуратуре РФ по Приморскому краю – А.Б) чушь такую несёт, мы там – бандиты, мы – наркоманы. Мы единственные были, кто могли встать и возразить им. А теперь мы сели, а там…
– После этих трех дней в ОРЧ-4 тебя пытали?
– Да, пытали после этого. На протяжении года меня возили в ОРЧ-4, меня пытали здесь, и непосредственно СИЗО в этом тоже принимало участие… Я в карцерах пробыл больше четырёх месяцев, водой со шлангов поливали, это никому нет дела. Я просидел в первом блоке два года, там грибок этот черный… Я астматик, два года сидел там, а сейчас его закрыли, как не подлежащий содержанию человека. Там ужас, там все течет, там водопады со стен. Там говно течет, канализации нет. Непосредственно на днях меня перевели на подвал. Теперь я сижу на подвале. После спецблока мне здесь условия кажутся нормальными… Сейчас не холодно, так как на улице не холодно, а было холодно, да. Окна не закрываются до конца. Я один сижу, я до сих пор в одиночке сижу. Не раз были комиссии, много-много раз приходили, уполномоченный по соблюдению законности в исправительных учреждениях приходил из прокуратуры. Я жаловался, говорил им всё. Все, что они сделали, это один раз убрали прогулочный дворик.